Мысли по пути из Флоренции в Киев

Мысли по пути из Флоренции в Киев

Главный редактор журнала Harper’s Bazaar-Украина Наталья Гузенко делится своими самолетными заметками.

Обычно я не пишу в самолете. Вернее, я не делаю это на компьютере. Мне кажется, что на борту намного романтичнее записывать свои идеи в блокнот. Мысли за облаками в голову приходят короткие, емкие и верные. Хорошо! Потому что писать от руки я почти разучилась. Как тут не вспомнить жену Льва Толстого, несколько раз переписавшую для мужа «Войну и мир». Какая самоотверженность! А ведь это был даже не ее роман.

Но на сей раз мне не отвертеться. Дэдлайн для jetsetter. Выходит, что я сочиняю свой самый джетсеттеровский блог из всех ранее произведенных мною на свет. Но как зафиксировать место рождения первенца? Никогда не узнаю. Я на пути из Флоренции во Франкфурт. Подо мной облака, темно, ничего не видно. Интересно, если все рожденные на кораблях становятся поданными Ее Величества королевы Великобритании, то чьими гражданами будут рожденные в воздухе?
Мне хотелось бы сказать, что Флоренция меня покорила. В который раз. Но все не совсем так. Я оказалась покорена силой человеческого желания, или тем, что англоговорящие называют passion.

Конференция для прессы, которую организовала сеть luxury отелей Four Seasons, превратилась в нечто большее, чем просто завязывание нужных контактов. Всех гостей погрузили в особый мир. Мир людей, для которых, как говорил Мокий Парменыч Кнуров Ларисе Огудаловой, «невозможного мало». И вовсе не потому, что у них много денег, как у вышеупомянутого персонажа. Вернее, не только поэтому. Они просто не боятся следовать своим самым смелым предчувствиям, мечтам, «подставляя» под них уверенную базу в виде достойных капиталовложений, хорошего бизнес-плана и отменного вкуса (отсутствие последнего, как известно, is a dangerous thing).

Вот мы беседуем с Радо Арора, генеральным менеджером «Беверли Уилшер», того самого отеля, в котором Джулия Робертс и Ричард Гир так достоверно сыграли современную сказку о Золушке. Узнав, что я не успела позавтракать, Радо сразу же кладет половину своей порции на мою тарелку и рассказывает о том, как его поначалу приняли за сумасшедшего, когда «старичка» отельного бизнеса он захотел превратить в одно из самых посещаемых мест в Лос-Анджелесе. Его история (хотя речь и идет о десятках миллионов долларов инвестиций) похожа на истории всех тех людей, которые грезят о большем и стремятся к таким далеким горизонтам, что поначалу кажутся безумцами. «В открытом мною ресторане Cut теперь полно знаменитостей. Поэтому мои костюмы должны быть идеальными! – смеется Радо, когда я отмечаю, как стильно он одет. – Кстати, как только вернусь из Флоренции, иду на коктейль с Шарлиз Терон. Дорогая, тебе непременно нужно навестить меня в Лос-Анджелесе».

Таким же «ненормальным», как Радо, был и Леонардо да Винчи, вскрывавший по ночам в каком-то флорентийском подвале трупы, чтобы как можно лучше изучить анатомию. Такими же сумасшедшими кажутся люди, которые выращивают трюфели или производят тосканское кьянти и в мельчайших подробностях рассказывают о своем деле. Такой же «помешанной» оказалась и директор спа-центра при отеле, поведавшая мне о том, как она, коренная тосканка, вела переговоры с местными производителями натуральной косметики и масел, как учила их создавать именно то, что нужно для спа-процедур.

Нет разницы, чем заниматься. Страсть – это желание выпекать тающие во рту круассаны, строить красивые дома, готовить вкусные блюда. Страсть – это жить в настоящем моменте, всегда отдавать делу часть своей души. А ее ведь у нас, у славян, много.

Но, увы, нас научили жить сегодняшним днем в самом ужасном понимании этой фразы. Дословный перевод – «После нас хоть потоп». Все, что бы мы ни делали, не имеет отношения к созданию традиции, ее поддержанию… Здесь я вынуждена прерваться. Стюардесса вежливо просит меня закрыть ноутбук. Мы идем на посадку.

И вот я на борту другого самолета. На этот раз мой маршрут – Франкфурт–Киев. Вместо двух очаровательных немецких старушек с предыдущего рейса рядом со мной оказывается финансовый консультант из Амстердама.

«Вас не будет беспокоить, если я повешу здесь свой пиджак?» – интересуется он. «Только если он не кусается», – отвечаю я. Сосед смотрит на меня вопросительно. «В прошлый раз на рейсе в Киев на кресле рядом со мной сидела собака, – объясняю я со смехом. – Так что если ваш пиджак не кусается, пусть висит». Сосед спрашивает, кто я и откуда. И мы каким-то образом переходим на разговор об украинцах. Он нас не осуждает и не высмеивает, нет. Мы ему очень симпатичны. Но я говорю, что считаю нас не вполне адекватными. Почему? Нам нравится быть беспомощными и зависимыми и разводить руками: мол, а что мы можем сделать. Нам легче изворачиваться, чем решать. А как же та самая passion, мощный поток, который пробьет любые стены? Быть морально и материально изнасилованными нам кажется приемлемее, чем ощутить в себе силы для созидания. Можно ли нам себя в этом винить? И да и нет.

Нет, потому что на протяжении столетий нас пытались оторвать от корней. Сделать не-украинцами. Никем. Я понимаю, что для внучки той, которую чуть не съели в 1933-м, я живу прекрасно. Мой прадед умер после окончания голодомора от истощения, глядя на снопы пшеницы, которые занесли в хату по его предсмертной просьбе. Но сегодня, в 2010-м, мне, сытой и ухоженной, не хватает ощущения, что в Украине есть прогресс. Какой бы успешной ни была я лично, мощь страны проверяется по ее самому слабому звену. И пока наши дети будут бездомными и проданными на органы, пока наши молодые женщины будут менять «утки» под престарелыми европейцами, в то время как их собственные пожилые родители нянчат в Украине оставленных без матерей сыновей и дочерей, пока… Продолжите этот список сами.

Но несмотря ни на что я люблю свою страну. Я ее уважаю безмерно за все то, что она перенесла, и наперекор всему выжила. Но до каких пор над нами будут кружить черные вороны голодомора? До каких пор в наших ДНК будет гнездиться ужас быть расстрелянными, изгнанными, лишенными человеческого достоинства, а иногда и жизни?

Поэтому, да – мы виноваты. В том, что позволяем нашему прошлому над нами довлеть. Ужасы, которые въелись в наши гены, необходимо перебороть вопреки всем тем, кто стремится их в нас усилить. Пора перестать быть жертвой: она, как известно, всегда найдет своего палача. Иначе ни о какой passion (а значит, и о позитивных переменах) речи быть не может. Невозможно быть страстной с насильником. Невозможно быть страстной жертвой. Невозможно быть страстной без понимания того, кто ты есть, где твой дом, где твое сердце. Невозможно жить, не уважая себя. НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО. 

Повідомити про помилку

Текст, який буде надіслано нашим редакторам: